Вторую молодость и жизнь в Гаагскую конвенцию 1955 г. вдохнул факт принятия Венской конвенции 1980 г. о договоре международной купли-продажи товаров.
Не содержащая в себе коллизионных норм, Венская конвенция словно намекала: дополните меня ими, пожалуйста (а заодно и Конвенцию 1955 г. подновите)!
«Намек» был понят — 22 декабря 1986 г. в Гааге была подписана еще одна Конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров.
Жизнь эта, однако, прервалась, даже не начавшись.
До сего времени Конвенция так и не вступила в силу. Ратифицировали ее только Аргентина, Мексика и Молдова, подписали Нидерланды, присоединились Словакия и Чехия.
Российская Федерация не участвует и даже не пыталась такое участие принять.
Эта судьба вдвойне удивительна не только потому, что Конвенция принималась под конкретную цель и фанфары Венской конвенции 1980 г., но и потому, что ее ключевые положения – привязка к закону, избранному сторонами, а в отсутствие такого выбора к закону страны продавца — были тождественны основным принципам Конвенции 1955 г.
Более того, они были пополнены новыми, прежде не признававшимися возможностями, расширяющими содержание принципа автономии воли сторон.
Например, п. 1 ст. 7 предоставил возможность установления множественности коллизионных привязок, а ст. 9 — возможность избирать право даже в отношении сделок, заключенных на бирже и аукционе, если этого не запрещает закон страны-места нахождения биржи или места проведения аукциона).
Значит, причину неуспеха Конвенции 1986 г. надо искать в каких-то других ее отличиях.
Отличий этих довольно много, но какого-то одного — такого, которое было бы само по себе способно отвратить государства от Конвенции — среди них нет.
Скорее всего, каждую из стран отпугнуло что-то свое.
Среди наиболее вероятных кандидатов на роль подобных («пугающих») факторов — нормы:
- п. 2 ст. 8 (расширяет число случаев применения привязки к праву страны места нахождения покупателя),
- п. 3 ст. 8 (допускает возможность привязки к праву страны, с которой договор имеет наиболее тесную связь),
- ст. 11 и 12 (расширяют круг вопросов, подчиняющихся применимому праву, причем с помощью открытого перечня) и
- ст. 17 (позволяет суду применить императивные правила своего национального закона, в том числе противоречащие соответствующим положениям применимого права).